Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая - Нелли Шульман

— Мы тебя в крестные позовем, следующим годом. Хотя нет, — Питер задумался, — этим уже, наверное. Напишем, в общем. И один сын, — он остановился на мосту и взглянул на стены Красного Форта, — у нас уже есть. Маленький Майкл, — нежно сказал мужчина.

Виллем прислонился к деревянным перилам. Он вдруг положил руку на плечо кузена: "Будьте счастливы".

— А как же иначе? — удивился Питер, и пока они шли к резиденции, незаметно загибал пальцы на руках: "На Ганновер-сквер надо перестроить этаж, чтобы сделать детские, то же самое — в поместье. Надо сразу поехать на склады в Ламбете — выбрать ткань на платья, пригласить портниху, маленькому купить пони, записать его в школу…, Господи, — он усмехнулся, — какой я дурак! Кольцо куплю, сразу же, в первом же городе по дороге. Ну, их, — он посмотрел на свой перстень, — сапфиры от шаха, Виллему их оставлю".

Он заснул сразу, как только его голова коснулась шелковой подушки. Он видел во сне Марию и детей — мальчиков и девочек, темноволосых и белокурых, смеющихся, бегающих по зеленому, низкому берегу Темзы. Два лебедя медленно плавали в заводи, голова Марии лежала на его плече, он спал, — и улыбался во сне.

В ковре было душно. Марья, прижимая к себе заснувшего сына, испуганно подумала: "Не чихнуть бы". Мишенька чуть посапывал. Она вспомнила слова Фарзаны: "Совсем чуть-чуть ему этого настоя дай, маленькую ложку. До вечера он проспит, а там — вы уже далеко будете. Теперь чадра твоя нужна и туфли, и халатик Мунира какой-нибудь".

— Зачем? — спросила Марья, пряча на груди икону.

— В Джамну бросим, — объяснила Фарзана, расстилая на полу чадру, увязывая в нее вещи. А ты записку оставь. Иду к Аллаху, или к Иисусу, или еще куда-нибудь туда".

Марья невольно улыбнулась. Женщины постояли, обнявшись. Фарзана деловито велела: "Ложись, на телеге доедешь до своего англичанина".

— Жаль, что не увижу ее больше, — грустно подумала Марья, слыша голоса охранников у ворот Лахор. Рейнхардт осадил коня: "По приказанию его величества, ковры поменяли. Вы же сами меня пропускали, утром, когда я новые привез. А эти, — он кивнул на телегу, — на свалку отправляем".

Стражник лениво потыкал копьем поверх груды ковров: "Проезжай".

Решетка заскрипела. Марья вдохнула запах пряностей, жарящегося мяса, до нее донесся гомон базара, перезвон колокольчиков на шеях верблюдов. Она чуть слышно чихнула. Улыбаясь, чувствуя теплые слезы на лице, женщина закрыла глаза.

Телега медленно плелась по южной дороге. Виллем, завидев ее, придерживая своего коня — помахал рукой вознице.

Вальтер остановился: "Принимай груз. Хорошее место ты выбрал, — мужчина оглянулся, — такой лес вокруг, что ничего и не заметишь".

Наверху, на ветвях дерева раскачивались, кричали обезьяны. Виллем рассмеялся: "Обещал одну такую детям привезти, чтобы в саду жила. Питер об этом позаботится. Давайте, Вальтер, фрау Мария же там, — он кивнул на ковры, — в самом низу, наверное?"

— Так безопасней было, — пробурчал Рейнхардт. "Мне еще их вещи надо в Джамну бросить". Они стали разгружать телегу. Виллем развернул ковер и увидел маленькую, изящную женщину в мужском халате и шароварах, что лежала, баюкая дитя.

Она блеснула синими глазами, из-под темной чалмы выбилась прядь белокурых волос. Виллем поклонился: "Здравствуйте, фрау Мария, вы меня тоже на охоте видели. Я кузен Питера, Виллем меня зовут. Все закончилось, сейчас я вас отвезу к Питеру, — он на постоялом дворе, тут, неподалеку, и поедете в Бомбей. Лошади хорошие, быстро доберетесь".

— Спасибо, спасибо вам, — женщина робко, нежно улыбнулась. Виллем, погладил каштановую голову ребенка: "Странно, он на Питера похож".

В маленькой, уютной, устланной коврами комнате пахло пряностями. Питер поднял голову от раскрытой тетради, и захлопнул походную чернильницу: "Денег я на этом путешествии сделал столько, что можно было бы его и повторить. Но нет, — он присел на деревянный подоконник. Внизу, на дворе, снаряжался какой-то караван.

— Марко Поло часть своих странствий вот так проделал, на верблюде, — смешливо подумал Питер. "В его время были настоящие купцы, а мы, — он погрыз перо, — на кораблях привыкли плавать, ленимся. Нет, нет, теперь не дальше Италии. Или Марокко, — он тихо вздохнул. "Не след от семьи надолго уезжать. Теперь хорошо, Констанца, маленький Майкл — им вдвоем веселей будет, а там уже и другие дети появятся".

Питер увидел лошадей, появившихся в воротах. Побледнев, подхватив шкатулку с сапфирами, он спустился вниз.

Она стояла, спешившись, держа мальчика — невысокая, стройная, в темном, простом халате и такой же чалме.

— Господи, я не верю, — подумал он. Подойдя ближе, чуть дыша, он коснулся ее руки. "Питер…, - Мария вскинула на него лазоревые глаза. "Я тебя люблю, — сказал он тихо. "Иди, там комната открыта, найдешь в ней все, что нужно. Я сейчас".

— Спасибо вам, — повернулась Мария к Виллему. Тот рассмеялся: "Жене моей привет передавайте, и не забудьте детям обезьяну привезти".

— За это ты не волнуйся, — успокоил его Питер. Проводив взглядом женщину, он передал кузену шкатулку: "Держи, мне они как-то ни к чему. Все, мы тут переночуем и сразу на юг. Хорошо, что Мария арабский знает, удобней будет до побережья добиратья".

— Приезжай еще, — сказал Виллем, пожимая ему руку. "Или я в Старый Свет отправлюсь, замок-то восстанавливать надо, вряд ли они там, — мужчина махнул рукой на запад, — еще воевать будут".

Питер поскреб в темной щетине: "Завтра к цирюльнику схожу. А с замком на твоем месте я бы не торопился, дорогой кузен, пока деньги не тратил. Просто так приезжайте, мы вам всегда рады".

Мужчины обнялись. Питер, прислонившись к створке ворот, долго следил за всадником, пока он не исчез за поворотом дороги. "Опиум, — думал Питер, поднимаясь по лестнице, — гашиш, слоновая кость, ткани, драгоценные камни. Такого, как Тавернье привез королю Людовику, уже не найдешь, конечно. Синий алмаз. Я бы такой Марии подарил, к ее глазам. Все равно, за тот груз, что у меня на "Гордости Лондона" плывет — половину столицы скупить можно".

Она сидела, устроившись на подушках, смотря на дремлющего сына. "Скоро проснется, — сказал Питер, опускаясь рядом, забирая ее руку в свою ладонь. "Пообедаем, переночуем и отправимся дальше".

— Все равно, — внезапно, твердо сказала женщина, — ты должен знать. Ты же мне муж, Питер, как иначе?

— Муж, — согласился он, поцеловав прядь светлых волос. "Хорошо, — Питер тяжело вздохнул и попросил: "Только руку оставь, любовь моя. Я теперь всегда буду тебя так держать и никуда не отпущу".

Она говорила. Питер, наконец, потянувшись, приложил палец к ее губам. "Все, — сказал он, откидываясь к стене, устраивая голову Марии на своем плече. "Все это прошло, и более, никогда не вернется, любовь моя. Сейчас поедем в Лондон, по дороге заберем мою племянницу в Амстердаме. Она круглая сирота, отец ее тоже — в той же смуте погиб, что и твой муж первый. Констанца ее зовут".